Едва мы вступили на моховое болотце, Октав значительно фыркнул и повел по горячему следу. На кромке болота зеленел осинник. Птица бежала к этому осиннику. Там, за стеною деревьев, она взлетит, и я услышу только хлопанье крыльев, стрелять будет некуда. Обычный «прием» старых петухов...
В таких случаях я останавливаю собаку, взмахиваю рукой. Послушный нес прыжками несется в сторону, выбегает навстречу птице. Петух «штопором» взлетает между мною и собакой, чтобы тут же рухнуть от выстрела. Так было много раз.
Теперь же стрелять не пришлось. Октав работал по всем правилам собачьего искусства, и все-таки у нас не получилось. |
Продолжение...
|
|
В декабре падают глубокие снега, охота с гончей невозможна. Я начинаю тропить зайцев без собаки.
Любо выйти на лыжах в зимний лес. Сосны и ели стоят в белых шапках, грустные и важные, словно задумались о чем-то. Даже веткой помахать не могут: все придавило снегом, сковано льдом.
После свежей пороши удивительно как чисто и бело кругом! Над лесом нехотя плывет оранжевое, негреющее солнце. Снег до того сверкает, что приходится надевать очки-консервы. У меня консервы матово-желтого стекла. Идешь в них, и все – деревья и небо – в зыбком желтоватом тумане, а снег похож на расплавленный металл. |
Продолжение...
|
|
Я шел с охоты в отличном настроении. Погода была хорошая, дичи много, собака порадовала отменной работой.
Близ деревни, в редком и мелком лесу, где пасется скот, я услышал громкие крики пастухов и, смутно угадывая причины тревоги, поспешил на помощь.
Я опоздал. Волки утащили двух овец. Пастухи возбужденно обсуждали происшествие. Стадо сбилось в кучу. Испуганно блеяли ярочки, барашки. Коровы и телята еще тряслись от пережитого страха. |
Продолжение...
|
|
Я прибыл весною на знаменитое озеро Чаны, в Барабинской степи, с профилями охотиться на гусей. Колхозный рыбак Тимофей Маланов, у которого я остановился пожить, осмотрел мои профиля, искусно сделанные московскими мастерами, улыбнулся и сказал: – Хороши. А все ж таки фанера – мертвая вещь. С Агашкой лучше. – С какой это Агашкой? – заинтересовался я, полагая наивно, что речь идет о шустрой деревенской девчонке, помогающей охотникам. |
Продолжение...
|
|
В моем ягдташе было два глухаря, у Савелия, моего проводника и спутника, – три. Мы удачно поохотились в это утро на току.
Солнце еще не вышло из-за гор, край неба на востоке нежно алел, и белый парок поднимался над низиной. От косматых елок поползли тени.
Горихвостки, пеночки, щеглы встречали весеннее утро радостным шумом и свистом. На болоте курлыкали журавли. Они только что прилетели с юга и оповещали об этом всех лесных жителей. |
Продолжение...
|
|
Ту осень я жил в дальневосточном колхозе «Свет коммунизма». В деревне намечалась веселая комсомольская свадьба. Отец невесты давно умер, и меня пригласили быть посаженым отцом.
Я, как человек не искушенный в свадебных тонкостях, спросил, какие же обязанности налагает эта традиционная роль. Ответили, что ничего особенного: просто я должен сидеть за столом против жениха с невестой и радоваться, но при этом деликатно намекнули: не худо бы достать на свадебный пир кабарожьего мяса. Всего было вдоволь заготовлено, не хватало на ужин кабарги.
|
Продолжение...
|
|
|
|
<< В начало < Предыдущая 1 2 3 Следующая > В конец >>
|
Всего 11 - 20 из 21 |